Надежда гардемарина - Страница 16

– Фантастика! – На радостях я вскочил с кровати. – Харв, сэр, это же здорово!

– Да. Мне вернули жизнь.

От возбуждения мы не могли играть в шахматы и принялись обсуждать наши перспективы на Надежде. Мы оба видели голофильмы, но я впервые оказался в межзвездном рейсе, а мистер Мальстрем никогда не был на Надежде. Он сказал, что во время остановки покажет мне знаменитые горы Вентура, а я пообещал ему «двойной астероид» со льдом в первом же баре, в который мы попадем.

Счастливый, я вернулся в кубрик переодеться. Вакс, надувшись, лежал на боку. Я не сказал ни слова. Он тоже. И настроение у меня сразу испортилось.

Алекс был на вахте, когда мы вышли из синтеза в поисках «Селестины». Нам повезло: хотя находилась она далеко, сенсоры с первой попытки зарегистрировали ее сигнальные маяки Под бдительным оком Лизы Дагалоу Алекс проложил курс к заброшенному кораблю. Лейтенант проверила его расчеты. Они соответствовали расчетам Дарлы. Мы снова вошли в синтез, совершив короткий скачок к тому месту, где дрейфовал в космосе покинутый корабль.

Двумя днями позже, во время моей вахты, синтез снова останавливали. Мы с лейтенантом Казенсом находились на мостике и ждали. Командир подошел к переговорному устройству:

– Мостик – машинному отделению. Приготовиться к выходу из синтеза.

– Есть приготовиться к выходу, сэр. – Через мгновение оттуда послышалось: – Машинное отделение к выходу из синтеза готово, сэр. Управление передано на мостик.

– Вас понял. – Капитан посмотрел на приборы, провел пальцем по экрану управления. На экранах вспыхнули миллионы звезд. Я знал, что не смогу самостоятельно обнаружить «Селестину», но все равно искал ее глазами.

– Подтвердите отсутствие посторонних объектов, лейтенант. – Командир ждал.

Лейтенант Казенс повернулся ко мне:

– Займитесь этим, мистер Сифорт. – В голосе его чувствовалось нетерпение.

Я проверил показания приборов, как меня учили. Потом еще раз взглянул на них и встревожился. Там что-то было.

– Препятствие, сэр! Курс один-три-пять, расстояние двадцать тысяч километров!

– Это же «Селестина», идиот. – От презрительного тона Казенса щеки у меня вспыхнули. Вмешался пилот:

– Включите маневренные двигатели, шеф.

– Есть включить маневренные двигатели.

Командир наблюдал, ни во что не вмешиваясь. Он мог, конечно, управлять своим собственным кораблем, но для этою у него был пилот Хейнц. Импульсами реактивных двигателей он продвигал корабль вперед.

Лейтенант Казенс включил увеличение изображения. Темная точка превратилась в пятнышко, потом в глыбу. Вдруг «Селестина» оказалась в фокусе, и я впервые увидел результаты трагического крушения, унесшего двести семьдесят жизней.

Она лениво вращалась вокруг своей продольной оси, в шахте двигателей синтеза зияла дыра. Покореженные и разорванные листы металла торчали по обеим сторонам диска. Ни у пассажиров, ни у экипажа не было ни единого шанса.

Я молчал, к горлу подкатил комок. На этом злополучном корабле находились сотни колонистов. Как и у нас, были командир, матросы, инженеры. И такие же, как мы, гардемарины. На глаза навернулись слезы.

– Займитесь работой! – Лейтенант Казенс навис надо мной. – Наблюдайте за своим экраном, вы… вы… молокосос!

– Отставить, лейтенант! – холодно прозвучал голос командира.

Время от времени я отрывался от своего пульта, чтобы бросить взгляд на экран моделирования, где все увеличивался и распухал покинутый корабль. Вскоре на белом фоне дисков уже можно было различить крошечные иллюминаторы, казавшиеся в темноте межзвездного пространства почти черными. Спустя некоторое время эта картина увлекла даже лейтенанта Казенса. Он возился с увеличением, пока случайно не поймал надпись на борту судна, выжал максимальное увеличение, и буквы КОН «Селестина» заполнили экран. У меня захватило дух. Теперь молчали все.

Пилот Хейнц подвел корабль на расстояние полукилометра от «Селестины» и снова передал управление командиру. Тот взял микрофон и обратился к пассажирам, которые, видимо, сгрудились у иллюминаторов, чтобы посмотреть на открывшееся им чудо.

– Внимание! Мы остановили синтез и сейчас находимся в состоянии покоя по отношению к кораблю Флота Объединенных Наций «Селестина», разрушенному по воле Бога сто двенадцать лет назад в этом же месяце. Некоторым из нас никогда больше не придется побывать в этом месте. У кораблей, совершающих рейсы по данному маршруту, вошло в традицию отдавать дань уважения памяти погибших на «Селестине». Все желающие могут подняться на ее борт. Корабельный баркас доставит вас туда группами по шесть человек. Экскурсия длится примерно два часа. Командир интендантской службы сообщит вам порядок посадки. Все. – Командир Хаг положил микрофон, отошел к своему командному пульту и, заложив руки за спину, стал мрачно смотреть на экран моделирования.

– Вы подниметесь на борт «Селестины», сэр? – спросил лейтенант Казенс.

– Нет, – спокойно ответил командир. – Останусь на корабле. – Он прочистил горло. – Я был там во время своего последнего рейса четыре года назад. И все помню. – Тем не менее он не отрывал взгляда от разрушенного судна.

Был составлен список рейсов. На корабельном баркасе обычно помещалось десять человек. Экскурсии проводил лейтенант в сопровождении гардемарина и двух матросов. Первый рейс вел лейтенант Мальстрем. С ним отправился Вакс. Через два с половиной часа вернулась первая группа пассажиров. Тихих, подавленных, печальных. Вторую группу сопровождали Сэнди Уилски и лейтенант Казенс. Мне предстояло лететь третьим рейсом с лейтенантом Дагалоу и вернуться на вахту к четвертому.