Надежда гардемарина - Страница 55

Рики буквально распирало от гордости.

– О да, сэр, – сказал он, выпятив грудь, – Буду стараться.

– Вот и прекрасно. Вы свободны, мистер Фуэнтес.

Он о мал честь, повернулся на каблуках и направился к люку. Кто-то, должно быть, его учил. Я подозревал, что корабельный юнга знал о самом корабле и о жизни на нем куда больше, чем можно было себе представить.

– Мистер Фуэнтес!

– Да, сэр? – Он остановился.

– Зайдите в камбуз. Передайте мои похвалы повару и скажите, что я просил дать вам порцию вафель со сливками.

Рики просиял:

– Ох, спасибо, сэр командир! Они и правда очень вкусные. Он уже дал мне немного, но я хотел бы еще! – А теперь хватит о собственной щедрости.

Я заскочил на мостик посмотреть, как идут дела, когда вахту несли Сэнди и пилот. Мистер Хейнц кивнул мне с подчеркнутой вежливостью. После случая с координатами он избегал со мной разговаривать.

При взгляде на Сэнди брови у меня от удивления поползли вверх: мальчик дремал. Так не пойдет. Я освободил его от вахты и отправил к Ваксу.

Вакс, как гардемарин, не мог послать Сэнди на бочку, но у него были свой способы воздействия на подчиненных. На сей раз я не чувствовал себя виноватым. Заснуть на вахте – серьезный проступок. А Сэнди необходимо было приучить к самостоятельным дежурствам. Я вспомнил, как сам задремал на мостике пару недель назад. Но я не был тогда дежурным офицером, убеждал я себя, а просто остался там, чтобы проследить, как идут дела. Однако внутренний голос говорил, что это не так, и я покинул мостик.

Я прошел по круговому коридору первого уровня, мимо кают, в которых когда-то жили лейтенанты Дагалоу и Казенс. Мимо каюты лейтенанта Мальстрема, где вечность назад мы играли в шахматы. Миновал пассажирский отсек, вежливо кивая каждому, кто меня замечал. Заглянул в лазарет. Медбрат в передней вытянулся по стойке «смирно». Доктор Убуру принимала пассажира в комнатушке, служившей кабинетом для осмотра больных.

Мне вдруг страстно захотелось обойти весь корабль, и я спустился на второй уровень. Спортзал, где мы дрались с Ваксом, был пуст. В пассажирской кают-компании я заметил детей Трэдвелов, мистера Барстоу и Дерека Кэрра. И быстро вышел, не будучи в настроении разговаривать.

В большом зале все было готово к ужину. На покрытых крахмальными белыми скатертями столах сверкали хрусталь и фарфор. До чего же предусмотрительны корабельные дизайнеры! Это они придумали дважды в день кормить пассажиров и офицеров вместе и один раз отдельно, чтобы как-то разнообразить монотонную жизнь на корабле и в то же время ненавязчиво напоминать о разнице в положении между первыми и последними.

Я закрыл глаза, и перед моим мысленным взором возник командир Хаг в белой форме; компетентный и уверенный в себе, он читает молитву, и все слушают его, затаив дыхание. А вот столик, за которым я ждал своего первого ужина после того, как провел на корабле уже несколько месяцев.

Удрученный, покинул я зал и миновал ряд люков, ведущих в пассажирские каюты. В пассажирской столовой стюард, удивленный моим появлением, уронил на стол поднос с серебряной посудой и встал по стойке «смирно». Я махнул ему «вольно».

Столовая вмешала одновременно тридцать пассажиров. Завтракали и обедали они по строгому расписанию. Столовая выглядела скромной и довольно мрачной.

Я спустился на третий уровень, чувствуя, как увеличился мой вес. Спешившие по своим делам члены экипажа вытягивались по стойке «смирно», когда я проходил мимо, не обращая на них никакого внимания. У демонстрационного зала, или, как его называли, театра, я остановился. Ряды практичных, крепких стульев приводили в уныние. Дальше по коридору шел спортзал для членов экипажа, такой же, как и спортзал для пассажиров уровнем выше.

– Простите, командир, вы кого-нибудь ищете? Могу я вам помочь? – Помощник плотника Тцай Тинг, которого мистер Вышинский брал с собой в арсенал, вытянулся по стойке «смирно».

– Нет. Продолжайте свои занятия, матрос.

– Есть, сэр. – Он отправился по своим делам. Теперь все члены экипажа станут говорить, будто я за ними шпионю.

Я заглянул в кубрик экипажа номер один, хорошо зная, что нарушаю обычай. Члены экипажа не имели личных покоев, за исключением кубриков и комнат уединения. И свободного времени у них было немного. Предполагалось, что командир не будет тревожить их, поднимая с койки неожиданными проверками.

Человек десять спали, один парень сидел на койке и, увидев меня, хотел вскочить, но я приложил палец к губам и покачал головой. Он остался на своем месте, но не сводил с меня глаз, пока я осматривал кубрик, стоя в проеме входного люка. В кубрике стоял запах, обычный для помещения, где в тесноте живет много людей. Было чисто, но ощущения чистоты не возникало. На некоторых шкафчиках висели календари, пустые койки были аккуратно заправлены. В общем, ничего неожиданного я не увидел.

Не успокоившись на этом, я прошел в туалет. В этом большом открытом помещении, лишенном мест уединения, туалет для гардемаринов казался просто шикарным. Во всяком случае, здесь было по-настоящему чисто. За этим следили старшины.

Дальше располагались машинное отделение и шахта. Спустившись в машинное отделение, находившееся у основания диска, я почувствовал настойчивую пульсацию работающих двигателей синтеза. Первое помещение оказалось пустым. Значит, шеф дальше – у пульта управления. Я побрел направо, в отсек гидропоники.

– Ничего с ними не случится, – раздался вдруг голос впереди, за поворотом.

Я остановился.

– Кто знает. Он ублюдок. Бортанул шефа, а сам в командиры полез.